Поэтому я согласилась снова встретиться с ним, не обращаявнимания на внутренний голос, уговаривавший этого не делать. Лицо Романазасияло, и я подумала, что поцелуя в губы мне избежать не удастся. От этоймысли мое сердце заколотилось.

Но, похоже, моя прежняя дурацкая болтовня о нежеланиизаводить прочную связь сделала свое дело.

Он просто взял меня за руку и провел губами по щеке, вряд лиэто можно считать поцелуем. Через минуту Роман исчез в темноте, а я пошла кдому, до которого было полквартала.

Добравшись до двери, я обнаружила прикрепленный к ней листокс моим именем, написанным красивым каллиграфическим почерком с нажимом. Отужасного предчувствия по спине побежали мурашки. Вот что там было:

Джорджина, вы красивая женщина. Настолько красивая, чтомогли бы заставить пасть даже ангела, в последнее время такое случается редко.Но эта красота дается вам без усилий, ведь вы способны сделать себя какойугодно. К несчастью, вашему большому другу подобная роскошь недоступна. А жаль,потому что после случившегося сегодня это ему очень пригодилось бы. К счастью,он занят именно тем бизнесом, который позволяет исправить ущерб, нанесенный еговнешности.

Я уставилась на записку как на ядовитое насекомое. Конечно,подписи не было. Я сорвала листок с двери, вбежала в квартиру, схватила телефони без промедления набрала номер Хью. Речь в записке могла идти только о нем:Хью был моим единственным «большим» другом, занимавшимся «именно тем» бизнесом.

Телефон звонил до тех пор, пока не включился автоответчик.Расстроенная, я набрала номер его мобильника.

После трех гудков ответил незнакомый женский голос.

— Можно Хью Митчелла?

Последовала долгая пауза.

— Он… сейчас не может говорить. Кто его спрашивает?

— Джорджина Кинкейд. Я его подруга.

— Джорджина, я слышала, как он называл ваше имя. Меня зовутСаманта.

Это имя ничего для меня не значило, а времени ходить вокругда около не осталось.

— Пожалуйста, я могу с ним поговорить?

— Нет… — Голос у нее был убитый. — Джорджина,сегодня днем кое-что случилось…

Больницы отвратительные места, холодные и стерильные.Настоящее напоминание о бренности смертной жизни. При мысли о том, что Хьюпопал в больницу, меня тошнило, но я крепилась, спеша по коридору к палате,номер которой назвала Саманта.

Перевязанный и разукрашенный синяками, Хью спокойно лежал накровати. Его длинное тело было облачено в халат. Рядом с кроватью сиделаблондинка и держала его за руку. Когда я ворвалась в палату, она с удивлениемподняла глаза.

— Джорджина, — слабо улыбнувшись, пробормоталХью. — Спасибо, что заскочила.

Сбитая с толку блондинка — видимо, та самая Саманта — началаизучать меня. На вид этой стройной девушке с глазами лани было лет двадцать.Судя по ее силиконовому бюсту, я поняла, что она и есть та самая секретарша сработы Хью.

— Все в порядке, — заверил ее Хью. — Это мояподруга Джорджина. Джорджина, это Саманта.

— Привет. — Я протянула ей руку, и девушка принялаее.

Ее рука оказалась холодной, и я догадалась, что бедняжканервничала не из-за встречи со мной, а из-за случившегося с Хью. Это былотрогательно.

— Милая, ты не оставишь нас Джорджиной на минутку?Может быть, выпьешь что-нибудь в кафетерии? — Его голос прозвучал мягко иучастливо.

Когда мы встречались по вечерам в пивных, Хью говорил совсемпо-другому.

Саманта с тревогой посмотрела на него.

— Я не хочу оставлять тебя одного.

— Я не буду один. Нам с Джорджиной нужно поговорить.Кроме того, у нее… э-э… черный пояс по карате, так что со мной ничего неслучится.

Пока девушка думала, я за ее спиной скорчила Хью гримасу.

— Надеюсь, все будет в порядке. Если я понадоблюсь,позвонишь мне по мобильнику, ладно? Я тут же вернусь.

— Конечно, — пообещал Хью, целуя ее руку.

— Я буду скучать по тебе.

— А я по тебе еще больше.

Она поднялась, еще раз бросила на меня нерешительный взгляди вышла.

Я посмотрела вслед Саманте, а потом заняла ее место рядом сХью.

— Чересчур сладко. Аж зубы заболели.

— Не издевайся. Она не виновата в том, что ты не можешьзавязать прочные отношения со смертными.

Его слова прозвучали довольно невинно, но причинили мнесильную боль, поскольку все мои мысли были поглощены Романом.

— Кроме того, — продолжил он, — она немногорасстроена из-за случившегося днем!

— Могу себе представить. О боже, — видел бы тысебя.

Я внимательно осмотрела его раны. Под бинтами угадывалисьшвы, здесь и там виднелись синяки и кровоподтеки.

— Могло быть хуже.

— Серьезно? — Я подняла бровь.

Видеть в таком состоянии бессмертных мне еще не приходилось.

— Конечно. Во-первых, меня могли убить, но не убили.Во-вторых, не только ты умеешь лечить себя. Видела бы ты, в каком состояниименя сюда привезли. Теперь придется что-то придумать, чтобы врачи не удивилисьскорости моего выздоровления.

— Джером знает об этом?

— Конечно. Я позвонил ему, но он уже сам всепочувствовал. Думаю, явится с минуты на минуту. Он тебе не звонил?

— Нет, — призналась я, предпочитая пока умолчать озаписке. — Что случилось? Когда на тебя напали?

— Я мало что помню. — Хью попытался пожатьплечами, хотя в лежачем положении сделать это было довольно трудно. Ядогадалась, что он уже не раз рассказывал это другим. — Я вышел выпитькофе. На автостоянке больше никого не было. Когда я вернулся к машине, этот…кто-то откуда-то выпрыгнул и бросился на меня. Без предупреждения.

— Кто-то?

Хью нахмурился.

— Я не успел его рассмотреть. Скажу только одно: малыйоказался здоровый. И сильный. По-настоящему сильный. Намного сильнее, чем можнопредставить.

Хью и сам был не из слабаков. Конечно, ничего особенного онсо своим телом не делал, но хрупкостью явно не отличался.

— Почему он остановился? — спросила я. —Кто-нибудь вас увидел?

— Нет. Не знаю, почему он не закончил свое дело. На всепро все ушло не больше минуты. А потом он был таков. Меня нашли и оказалипомощь только через четверть часа.

— Ты говоришь он. Это был мужчина?

Он сделал еще одну попытку пожать плечами.